– Поцелуйте меня…
– Нет же! Расскажите мне правду.
Хладнокровно:
– Однажды я лишился кожи на лице. Жизнь сделалась невыносимой. Кто пожелал бы общаться с человеком, увечье которого столь отвратительно, что единственная мысль, выдавленная соками черепной коробки, – «Padre*, убереги меня от подобной участи!»?
Эгоизм. Он повсюду. В каждой клетке Вселенной, которая строится на изощрённой фантазии человека, – собеседник увлёкся. – Чёрт возьми, это словно рак, опухоль, которая множится и внедряется в ткани.
Немного погодя:
– Я вам противен?
– Отнюдь.
Безумец продолжил:
– Где та сила, в которую верим? Где тот бог, которого выдумали, дабы иметь опору? Где все идеи человечества, созданные для иллюзии отвержения от зла? Господи, до чего же это ничтожно: иметь мозг, влажный огрызок связанных между собой истин, но не иметь сил, чтобы изменить нечто. А некроз развивается. И пока существуем мы, озабоченные лишь собой, до тех пор и существует она, эта гадость.
Затем произошло что-то невероятное: он посмотрел прямо в мои глаза, игриво проговорил: «Мучительное разложение… Вот наша сущность на данный момент», и… И снова стал спокойным безумцем на тёмном холсте.
* (франц.) – Мой дорогой.
* (франц.) – Отче; католический священник.
Наталия Гордыбакина
Эссе на картину Сергея Латанского «Портрет»